Владимир Назарян

Свобода быть мертвецом в архитектуре,
поддерживающей в сознании

МА2. Осень 2019

Продолжая развивать представленную в своей предыдущей курсовой работе экстравагантную философско-эпистемологическую трактовку материальности как «разницы идей», Владимир Назарян в эссе по итогам второй части курса предлагает прогностическую гипотезу о будущем архитектуры, которая строится на отождествлении освобождения человека с исчезновением или затуханием любого движения мысли («свобода быть мертвецом»).

… Может ли человек ни о чём не думать, но при этом оставаться живым, ну или, не так категорично — в сознании? И что значит оставаться в сознании? Я полагаю, «оставаться в сознании» есть способность выбирать в самом широком смысле этого слова, а также понимать, почему ты сделал тот или иной выбор, и, как мне кажется, самое главное — возможность сознательно прекратить существование сознания, только ради того, чтобы доказать факт его существования. И именно в непреложной возможности выбора между исчезновением и продолжением сознания и лежит принцип осознанности. Выбирая исчезание, мы снимаем любого рода детерминацию, кроме потребности доказательства осознанности. При этом мы лишаемся самой возможности продолжать сознание, лишаемся возможности выбирать, исчезает само сознание. Отсюда стоит задуматься о соотношении времени и сознания. Воображение и память объединяют их и дарят свободу быть мертвецом…

В архитектуре одним из обобщенных конструктов стала ордерная система, которая потеряла свое сначала индексальное значение ещё в античности, превратившись в символ, ну, а потом, уже во времена барокко и классицизма, в нечто иконическое. И всё же машина «пожирания материальности» и машина переработки материи в универсальные категории с каждым новым глобальным завоеванием (обобщением), ознаменованным каждой новой культурной парадигмой, двигалась к всё более фундаментальным понятиям, оставляя нам продукты разницы идей в виде общепризнанных архитектурных памятников, — и продолжает двигаться до сих пор, переосмысляя пространство.

Но в XXI-м веке, как многие могли заметить, в архитектуре уже нет «измов». Единственным исключением из правила является, пожалуй, параметризм. Нет каких-то мощных универсальных категорий, идей, способных канализировать сообщество архитекторов, а машина «пожирания материальности» обглодала архитектуру до последних косточек, что было видно ещё в самых одиозных модернистских проектах. В архитектуре, как мы её понимаем сейчас, для этой машины больше нет пищи. Ей стала нужна новая архитектура поглощения, новое пространство с новыми качествами, которые позволят ей принципиально увеличить свою мощность. И, как уже многие догадались, этим пространством стала сеть Интернет, которая связывает каждого с каждым.

Соответственно, архитектура будет двигаться в направлении, обратном тому, в котором она двигалась до появления Интернета: стремясь вспять к фундаментальным своим свойствам, она скинет оковы машины «пожирания материальности», и станет её антитезой, перестанет производить материальность, скорее будет её рефлексировать и переосмыслять. И всё то, что происходило с физическим пространством коммуникации, созданным архитектурой на протяжении многих веков, будет происходить уже в сети Интернет. Там нет ограничений физического пространства — или, по крайней мере, они принципиально другого характера: здесь машина «пожирания материальности» будет подобна вечному двигателю, который работает без всякого трения, без всякого страха, свобода быть мертвецом будет достигнута.

Архитектура, как мне кажется — или, вернее, как я хотел бы увидеть — будет сконцентрирована на чувстве безопасности, и прежде всего — психологической. Напоминать в бесконечном море новых смыслов о пока ещё физической твоей оболочке. Она уже не будет выражать городские противоречия, принадлежность к функции, устройство вселенной или коммерческий бренд. Она будет заботится прежде всего о сознании человека. Возможно, будет напоминать то, о чём говорил Башляр, вспоминая своё детство: то есть архитектура не будет создавать нарративы, её будут ими наделять. Что, по моим наблюдениям, уже происходит на переднем фронте архитектуры.

Сегодня большую часть архитектурного проекта составляет история. История как мифологема является безопасной средой для сознания, она является уменьшенной моделью тех трансцендентных вещей и понятий, которыми оперирует человек, работая на машине «пожирания материальности». Она не будет стремится кому-то что-то доказать, она во многом перестанет быть пространством коммуникации в том смысле, в каком была до этого. Вся коммуникация будет направлена на поддержание в сознании, а сознания в тонусе, в работоспособном состоянии.

Преподаватели
Сергей Ситар, Оксана Саркисян

Студенты МА1: Илья Аладов, София Анисимова, Ольга Вахрамеева, Анна Грекова, Татьяна Гурова, Кирилл Жданов, ладимир Изаксон, Екатерина Илюхина, Мария Клигер, Екатерина Ковбашина, Ольга Королева, Олег Корякин, Дарья Космаченко, Анастасия Красикова, Ирина Лобова, Николай Никифоров, Николай Пахомов, Валентин Шкуро, Ирина Юрова, Ренат Султанов, Ксения Шилкова

Студенты МА2: Дмитрий Апатин, Алёна Галустова, Александр Гаприндашвили, Галина Казими, Анна Колмакова, Никита Кобцев, Дарья Кузнецова, Элиса Магаяева, Наталья Морозова, Арман Наджарян, Владимир Назарян, Елизавета Пичугина, Майя Рожновская, Маргарита Сагарьян, Анита Садкова, Арсен Сахабутдинов, Богдан Тепшич, Анна Тюрякова, Ади Чатович, Александр Чурганов, Бова Эрендженов

Эссе