Владимир Изаксон
Хронотоп смерти модернизма
МА2. Осень 2019
Современное архитектурное мышление определяется посмертными реверберациями модернизма примерно так же, как жизнь принца Гамлета — преследующим его призраком Гамлета-старшего: таков, в предельно кратком изложении, ключевой тезис работы Владимира Изаксона. Чтобы максимально рельефно выявить «постприсутствие» модернизма как сущностную черту опыта проживания современного городского пространства, автор тщательно исследует кейс американского жилого комплекса Прюитт-Айгоу, а в качестве главного аналитического инструмента использует понятие «хронотоп», выдвинутое русским «прото-постструктуралистом» Михаилом Бахтиным в его знаменитых исследованиях корпуса европейской художественной литературы.
Современное архитектурное мышление определяется посмертными реверберациями модернизма примерно так же, как жизнь принца Гамлета — преследующим его призраком Гамлета-старшего: таков, в предельно кратком изложении, ключевой тезис работы Владимира Изаксона. Чтобы максимально рельефно выявить «постприсутствие» модернизма как сущностную черту опыта проживания современного городского пространства, автор тщательно исследует кейс американского жилого комплекса Прюитт-Айгоу, а в качестве главного аналитического инструмента использует понятие «хронотоп», выдвинутое русским «прото-постструктуралистом» Михаилом Бахтиным в его знаменитых исследованиях корпуса европейской художественной литературы.
… Модернизм обострил чувство жизни и лёг в основу многих современных направлений. Он заложил основы массового туризма, который во многом восходит своими истоками к достижениям начала ХХ века, сопровождавшимися развитием инфраструктуры и техники. Но главное достижение этой эпохи — «не-места» [non-lieux — термин и соответствующий концепт Марка Оже — ред.]. Ложась в основу смерти модернизма, они же — единственное, что осталось от модернизма в чистом виде. Они стали основой для разработки пространств офисных зданий, аэропортов, торговых центров, автомагистралей, парковок, которые превратились в обязательный атрибут больших общественных зданий.
В триллерах подземные паркинги нередко становятся местом нападений, изнасилований и убийств: это ничейное, анонимное пространство, где можно потеряться или, наоборот, укрыться. Зритель интуитивно верит в эти сцены, поскольку ощущает потенциал пространства. Виртуальное пространство «шутеров», однозначно диктует «правила игры»: игрок может испытывать реальные эмоции даже от виртуального пространства, то есть образа пространства. И зачастую события «стрелялок» разворачиваются в необозримых постиндустриальных пространствах, доставшихся нам от модернизма.
Открытые парковки перед постмодернистскими торговыми центрами и просторные площади перед советскими мемориалами привлекательны для молодёжи, проводящей время у машин с открытым багажником, кальяном и громкой музыкой. Как и в Прюитт-Айгоу — это хронотоп «слишком больших пространств общего пользования», ничейной территории, территории без правил и истории, которую можно освоить, присвоить и т. д. Ночью — это место отдыха, а днём — встреч и конфликтов представителей различных национальных групп или субкультур. Просторные галереи торговых центров и фудкорты становятся излюбленным местом сбора подростков. Торговый центр — эквивалент двора, но этот двор «обобществился», оказался на перекрёстке людских потоков. В этом также можно увидеть связь с модернистским наследием.
Хронотоп смерти модернизма является не только интуитивно чувственным, но и, как следствие, появляющимся стихийно: так или иначе, он становится инструментом мастеров. Мемориал жертвам Холокоста в Берлине Питера Айзенмана представляет собой поле из гранитных плит, образующих коридоры. Передвигаясь по узким коридорам мемориала, человек вынужден идти один, ширина проходов рассчитана на ширину одних плеч, он переживает пульсацию пространства: находясь между блоками, он ощущает давление (в некоторых местах высота блоков достигает четырёх с половиной метров), оказываясь на «перекрёстке», по четырем сторонам пространство «вытягивается», вселяя чувство незащищённости и беспомощности. Человек блуждает в этом пространстве, не находя покоя. Предчувствие встречи, тревога — эти чувства вызываются умышленно и точно передают смысл произведения.
Таким образом рассыпавшись на осколки, модернизм всецело проник в нашу жизнь. Ежедневно мы бессознательно переживаем хронотоп его смерти. Влияние этих мест мы определяем постфактум, чувственно переживая архитектурные тенденции. Хронотоп — инструмент познания пространств и человека.
В триллерах подземные паркинги нередко становятся местом нападений, изнасилований и убийств: это ничейное, анонимное пространство, где можно потеряться или, наоборот, укрыться. Зритель интуитивно верит в эти сцены, поскольку ощущает потенциал пространства. Виртуальное пространство «шутеров», однозначно диктует «правила игры»: игрок может испытывать реальные эмоции даже от виртуального пространства, то есть образа пространства. И зачастую события «стрелялок» разворачиваются в необозримых постиндустриальных пространствах, доставшихся нам от модернизма.
Открытые парковки перед постмодернистскими торговыми центрами и просторные площади перед советскими мемориалами привлекательны для молодёжи, проводящей время у машин с открытым багажником, кальяном и громкой музыкой. Как и в Прюитт-Айгоу — это хронотоп «слишком больших пространств общего пользования», ничейной территории, территории без правил и истории, которую можно освоить, присвоить и т. д. Ночью — это место отдыха, а днём — встреч и конфликтов представителей различных национальных групп или субкультур. Просторные галереи торговых центров и фудкорты становятся излюбленным местом сбора подростков. Торговый центр — эквивалент двора, но этот двор «обобществился», оказался на перекрёстке людских потоков. В этом также можно увидеть связь с модернистским наследием.
Хронотоп смерти модернизма является не только интуитивно чувственным, но и, как следствие, появляющимся стихийно: так или иначе, он становится инструментом мастеров. Мемориал жертвам Холокоста в Берлине Питера Айзенмана представляет собой поле из гранитных плит, образующих коридоры. Передвигаясь по узким коридорам мемориала, человек вынужден идти один, ширина проходов рассчитана на ширину одних плеч, он переживает пульсацию пространства: находясь между блоками, он ощущает давление (в некоторых местах высота блоков достигает четырёх с половиной метров), оказываясь на «перекрёстке», по четырем сторонам пространство «вытягивается», вселяя чувство незащищённости и беспомощности. Человек блуждает в этом пространстве, не находя покоя. Предчувствие встречи, тревога — эти чувства вызываются умышленно и точно передают смысл произведения.
Таким образом рассыпавшись на осколки, модернизм всецело проник в нашу жизнь. Ежедневно мы бессознательно переживаем хронотоп его смерти. Влияние этих мест мы определяем постфактум, чувственно переживая архитектурные тенденции. Хронотоп — инструмент познания пространств и человека.
Преподаватели
Сергей Ситар, Оксана Саркисян
Студенты МА1: Илья Аладов, София Анисимова, Ольга Вахрамеева, Анна Грекова, Татьяна Гурова, Кирилл Жданов, ладимир Изаксон, Екатерина Илюхина, Мария Клигер, Екатерина Ковбашина, Ольга Королева, Олег Корякин, Дарья Космаченко, Анастасия Красикова, Ирина Лобова, Николай Никифоров, Николай Пахомов, Валентин Шкуро, Ирина Юрова, Ренат Султанов, Ксения Шилкова
Студенты МА2: Дмитрий Апатин, Алёна Галустова, Александр Гаприндашвили, Галина Казими, Анна Колмакова, Никита Кобцев, Дарья Кузнецова, Элиса Магаяева, Наталья Морозова, Арман Наджарян, Владимир Назарян, Елизавета Пичугина, Майя Рожновская, Маргарита Сагарьян, Анита Садкова, Арсен Сахабутдинов, Богдан Тепшич, Анна Тюрякова, Ади Чатович, Александр Чурганов, Бова Эрендженов
Эссе
Сергей Ситар, Оксана Саркисян
Студенты МА1: Илья Аладов, София Анисимова, Ольга Вахрамеева, Анна Грекова, Татьяна Гурова, Кирилл Жданов, ладимир Изаксон, Екатерина Илюхина, Мария Клигер, Екатерина Ковбашина, Ольга Королева, Олег Корякин, Дарья Космаченко, Анастасия Красикова, Ирина Лобова, Николай Никифоров, Николай Пахомов, Валентин Шкуро, Ирина Юрова, Ренат Султанов, Ксения Шилкова
Студенты МА2: Дмитрий Апатин, Алёна Галустова, Александр Гаприндашвили, Галина Казими, Анна Колмакова, Никита Кобцев, Дарья Кузнецова, Элиса Магаяева, Наталья Морозова, Арман Наджарян, Владимир Назарян, Елизавета Пичугина, Майя Рожновская, Маргарита Сагарьян, Анита Садкова, Арсен Сахабутдинов, Богдан Тепшич, Анна Тюрякова, Ади Чатович, Александр Чурганов, Бова Эрендженов
Эссе